― Верю, верю, ― вздохнув, отозвался артист, ― эта сквалыга не то что племяннику― чёрту не скажет этого. Ну, что же, попробуем пробудить в ней человеческие чувства. Быть может, ещё не все струны сгнили в её ростовщичьей душонке. Всего доброго, Канавкин! И счастливый Канавкин уехал. Артист осведомился, нет ли ещё желающих сдать валюту, но получил в ответ молчание. ― Чудаки, ей-богу! ― пожав плечами, проговорил артист, и занавес скрыл его.