― Я вижу, что совершается какая-то беда из-за того, что я говорил с этим юношей из Кириафа. У меня, игемон, есть предчувствие, что с ним случится несчастье, и мне его очень жаль. ― Я думаю, ― странно усмехнувшись, ответил прокуратор, ― что есть ещё кое-кто на свете, кого тебе следовало бы пожалеть более, чем Иуду из Кириафа, и кому придётся гораздо хуже, чем Иуде! Итак, Марк Крысобой, холодный и убеждённый палач, люди, которые, как я вижу, ― прокуратор указал на изуродованное лицо Иешуа, ― тебя били за твои проповеди, разбойники Дисмас и Гестас, убившие со своими присными четырёх солдат, и, наконец, грязный предатель Иуда― все они добрые люди? ― Да, ― ответил арестант. ― И настанет царство истины? ― Настанет, игемон, ― убеждённо ответил Иешуа.